Изенгеймский алтарь и госпиталь ордена антонитов: дополнительные материалы и интересные сведения

В этой статье вы найдете дополнительные материалы, касающиеся истории возникновения Изенгеймского алтаря, который можно увидеть в музее Унтерлинден в Кольмаре, а также специфики лечебной деятельности изенгеймского госпиталя антонитов, для которого и создавалось это произведение. Надеемся, эти сведения помогут вам лучше понять символику этого шедевра Матиаса Грюневальда и его «целительный» смысл, а заодно и познакомиться с любопытными фактами из жизни средневековых монастырей.

Отдельная статья с подробным описанием иконографии самого Изенгеймского алтаря и истории его создания, а также биографией Матиаса Грюневальда и интересными сведениями о его возможных автопортретах находится тут.

Орден антонитов и огонь святого Антония

Как уже говорилось в основной статье об Изенгеймском алтаре, первоначально этот алтарь находился в монастыре антонитов в местечке Изенгейм или Изенхайм, в 20 км к югу от Кольмара. В настоящее время от этого монастыря XV века сохранилась лишь надвратная постройка [5]. Остальные строения, которые мы видим на этом месте, относятся к более позднему времени (например, нынешняя церковь была построена уже в XIX веке). В здании бывшего комтурства (прецептории) монашеского ордена антонитов сегодня располагается дом престарелых Maison Saint-Michel à Issenheim (источник фото: [20]).

Изенгеймский монастырь принадлежал нищенствующему ордену антонитов и являлся в первую очередь госпиталем. Монахи этого ордена были известны тем, что занимались лечением больных и содержали по всей Священной Римской империи несколько больниц, каждая из которых специализировалась на определенных недугах [5], [21]. Особенно прославились антониты своим опытом в лечении больных, которые страдали эрготизмом, или Антониевым огнем (Heiligen Feuer, Antoniusfeuer). Позднее монахи, как предполагают, приняли на себя заботу и о других больных, страдающих такими болезнями, как чума, холера, проказа, сифилис, а также некоторыми психическими заболеваниями — в общем, их усилия были направлены на помощь тем, чья болезнь вынуждала человека к изоляции от общества [5]. Поэтому монастыри антонитов чаще всего находились не в городах, а на выселках, близ больших дорог и перекрёстков. В средние века сеть этих монастырских больниц была весьма разветвленной, причем все они были четко поделены по географической принадлежности, так что жители каждого города, деревни или района всегда знали, к какому госпиталю принадлежат. Впрочем, нередко случалось, что монахи временно брали на излечение не «своих» пациентов или, наоборот, переводили «своих» больных в соседние больницы (вероятно, по причине нехватки средств на их содержание).

Центром ордена являлся монастырь — сначала бенедектинский приорат, а позднее самостоятельное антонитское аббатство — в деревне Сент-Антуан-л'Аббеи (Saint-Antoine-l'Abbaye, ранее La-motte-aux-bois) на юго-востоке Франции (в департаменте Изер), куда в 1070 году были перевезены из Константинополя чудотворные целительные мощи первого христианского монаха св. Антония Великого (мощи хранятся там по сей день).

Антониев, или Антонов огонь (также «огонь святого Антония», ignis sacer), в лечении которого больше всего прославились монахи ордена антонитов, — это распространенная в средние века (особенно в XI веке) болезнь, которую вызывало употребление хлеба из некачественного ржаного зерна, пораженного спорыньей (род грибков, паразитирующих на некоторых злаках). Отравление спорыньей приводило к жгучей боли, судорогам или некрозу тканей (в зависимости от формы эрготизма; во втором случае речь идет о гангренозной форме, в первом о конвульсивной), нарушениям зрения, галлюцинациям (между прочим, наркотик ЛСД синтезируют из содержащейся в спорынье лизергиновой кислоты) и прочим умственным расстройствам, а высокая степень токсикоза вела к мучительной смерти. Выжившие терпели адские муки и подчас лишались рук или ног, которые приходилось ампутировать (при заболевании гангренозной формой эрготизма). Такие случаи были весьма распространены, тем более что в средние века основным продуктом питания широких слоев населения Европы был именно хлеб (и чаще всего как раз ржаной), а не появившийся позднее картофель [22].

У монахов ордена антонитов (в частности, в Изенгейме) был хорошо подготовленный по тем временам медицинский и обслуживающий персонал, и их госпитали славились многочисленными случаями успешного исцеления, несмотря на то, что причины болезни были точно установлены и научно доказаны лишь в XVIII в. В наше время, благодаря новейшим методам агротехники и современным технологиям помола и очистки зерна, эту болезнь удалось практически полностью истребить. Последний серьезный случай отравления спорыньей был зафиксирован во Франции в 1951 году [22].

В средние же века лучшим лекарством от «священного огня» считалось обращение к святым. Люди совершали многочисленные паломничества к разного рода «целительным» мощам и святыням. Причем святой Антоний, отшельник из египетской пустыни, был поначалу лишь одним из многих заступников, к которым обращались больные. Но в скором времени он опередил всех прочих святых по популярности в качестве целителя, так что в итоге «священный огонь» даже был назван «антоновым». Связано это как раз с основанием вышеупомянутой религиозной общины во французской деревне Сент-Антуан-л'Аббеи во второй половине XI века [22]. После переноса туда мощей св. Антония началась волна массового паломничества больных и здоровых богомольцев, что и привело к образованию странноприимного ордена антонитов, который заботился о пилигримах. Вскоре (ок. 1095 года) там появился и собственный госпиталь, и со временем деятельность монастыря сконцентрировалась уже не на заботе о паломниках, а именно на уходе и лечении больных [21]. Так святой Антоний стал главным покровителем жертв эрготизма.

Монастырь антонитов в Изенгейме

К XIII в. религиозно-медицинские учреждения ордена антонитов распространились по всей Европе, от Шотландии до Румынии, от Португалии до Латвии [26]. В тот же период был основан ряд генеральных прецепторий, или комтурств (т.е. общин, административных единиц, местных органов управления) ордена, включая и прецепторию в Изенгейме [26]. На сегодняшний день, по утверждению ученых, «вряд ли можно назвать какую-то другую резиденцию ордена антонитов, которая была бы так подробно изучена, как община в Изенгейме» [27]. И это неслучайно: с помощью тщательных исследований деятельности изенгеймского монастыря историки искусств надеялись найти ключ к «загадке Грюневальда». К сожалению, проведению полноценного исследования мешает скудость и разбросанность исторических источников, что связано во многом с неспокойным периодом Реформации [27]. Тем не менее, некоторые сведения об изенгеймской общине нам известны.

Вероятнее всего, история общины в Изенгейме восходит к XIII веку [15] (разные исследователи указывают разные даты: кто-то говорит, что монастырь был основан не позднее 1250 года, кто-то называет 1290 год, кто-то склоняется к самому началу XIII в., в связи с деятельностью антонитских общин в Страсбурге и Базеле, которые, вероятно, уже тогда были подчинены изенгеймской прецептории, другие утверждают, что в то время они управлялись еще кольмарским представительством, а прецептория в Изенгейме возникла лишь в 1313 году, когда переехали туда из Кольмара, купив в Изенгейме земли у обедневших бенедиктинцев [27]).

Первым прецептором (настоятелем) изенгеймской общины стал Хумберт де Брина (Humbert de Brina). Генеральный прецепторат в Изенгейме был не единственным немецким представительством ордена, но одним из самых значительных. Вверенная ему территория включала общины в Базеле, Страсбурге, Шпайере, Вормсе, Вюрцбурге и Бамберге.

Место для новой обители было выбрано очень удачно. Изенгеймский монастырь — как и подчинявшиеся ему общины в Страсбурге и Базеле — находился на старой римской дороге, соединявшей Майнц с Базелем, которая активно использовалась паломниками, направлявшимися в Сантьяго-де-Компостелу или же в Рим. О ранней истории общины нам почти ничего неизвестно. Вероятно, в XIV в. прецепторами тут, как и в других немецких представительствах, были исключительно французы (такова была тогдашняя политика ордена — с целью обеспечения более прочной связи с центральным аббатством в Сент-Антуан-л'Аббеи и противостояния центробежным тенденциям) [27]. Многие хозяйственные и культовые постройки в Изенгейме и подчинявшихся ему общинах были возведены при настоятеле Жане де Варее (Jean de Varey), который занимал эту должность с 1346 по 1384 год. В 1394-1419 гг. прецепторией руководил Жан Женалдан (Jean Jenaldan), при нем был возведен хор монастырской церкви и заложено кладбище.

В XV в. изенгеймский монастырь переживал довольно трудные, неспокойные времена, омраченные Великим расколом 1378-1417 гг., рядом военных конфликтов, длительным (1419-1423 гг.) спором с Римом насчет кандидатуры следующего прецептора, а после отъезда навязанного общине ватиканского ставленника — новой борьбой за теплое, доходное место, в которой снова победил папский приближенный, далекий от местных проблем, так что общиной в реальности управлял местный монастырский эконом (заведующий хозяйством) [27].

Все эти внешние и внутренние сложности препятствовали расцвету общины. Она пережила подъем лишь после того, как в 1437 году место прецептора занял Жан Бертоно (Jean Bertoneau), одаренный человек с разносторонними гуманистическими интересами и опытом дипломатической работы. Несмотря на занятость на политическом поприще (посланник французского короля Карла VII, советник ряда монархов), он находил время для того, чтобы заниматься восстановлением монастырских построек, сильно пострадавших в эти неспокойные годы, а также возведением новых (причем не только в Изенгейме, но и в Страсбурге, где он построил церковь и восстановил госпиталь).

На следующей фотографии — сохранившаяся дверь привратницкой, ведущая в маленький внутренний двор между надвратной постройкой и монастырской церковью.

В 1450 изенгеймский монастырь сгорел, и начались работы по его восстановлению. Известно, что к тому времени там проживало 60 человек, включая монахов, прислугу, больных и паломников [27]. Какую именно часть из них составляли пациенты, неизвестно. Так или иначе, как подтверждают многочисленные источники того времени, госпиталь изенгеймской общины и его филиал в Страсбурге славились на весь Эльзас. Сообщается, например, что в начале XVI в. там проводилось много операций по ампутации. Связи со Страсбургом были очень тесными. Об этом свидетельствует хотя бы то, что настоятель изенгеймской общины именовался «прецептором Изенгейма и Страсбурга», и до Реформации все прецепторы автоматически получали право страсбургского гражданства. Снесенный в 1972 году комплекс антонитов в Страсбурге (он находился по адресу Rue de l'arc en ciel, 10a) относился к числу самых крупных в ордене [27] (в историческом музее Страсбурга хранится деталь потолка). Герб Бертоно до сих пор можно увидеть на дверной перемычке верхнего этажа надвратной постройки в Изенгейме.

Жан Бертоно неожиданно скончался в Вюрцбурге в 1459 году. Некоторое время его преемником был Иоганн фон Колик (Johann von Colick) (впервые прецептором стал немец!), а после его перевода в другую общину это место в 1464 году занял Жан д'Орлье (Jean d'Orlier) (он же Иоганн Орлиако) (ок.1425-1500) — одна из наиболее значимых фигур в истории изенгеймского монастыря, часто упоминаемая в связи с историей Изенгеймского алтаря. Этот настоятель, имевший опыт руководства прецепторией ордена антонитов в Ферраре (одном из главных центром гуманизма в Европе той эпохи) [30], умело управлял и общиной в Изенгейме, энергично отстаивая ее права и проявляя ревностную заботу о других отделениях прецептории. Именно он в 1470-годах поручил знаменитому живописцу Мартину Шонгауэру, который тогда работал в Кольмаре, роспись алтаря, который, как и Изенгеймский алтарь Грюневальда, хранится сегодня в музее Унтерлинден. По имени заказчика этот образ именуется алтарем Орлье (или алтарем Орлиако). Известно, что к концу своего пребывания в должности Жан д'Орлье планировал заказать (возможно, тому же Шонгауэру) ретабль для главного алтаря церкви изенгеймской прецептории [27]. Но в июне 1490 года он по неизвестной причине сложил с себя полномочия.

Изображение Жана д'Орлье сохранилось не только на алтаре Орлье Мартина Шонгауэра, но и на скульптурном панно третьей развёртки Изенгеймского алтаря: слева (со стороны зрителя) от центрального образа св. Антония резчик Николас из Хагенау (Николас Хагенауэр) изобразил св. Августина, а у его ног — коленопреклоненного Жана д'Орлье (так что, возможно, д'Орлье всё-таки успел сделать заказ на вышеупомянутый ретабль, которым и стал Изенгеймский алтарь (подробнее см. в разделе «История Изенгеймского алтаря»)).

Также при Жане д'Орлье в Изенгейме был воздвигнут «вестибюль» монастырской церкви: теперь из монастырского здания можно было попасть непосредственно в алтарную часть (хор) церкви. Но главным его достижением стало, конечно, то, что д'Орлье сумел рано распознать дарование Мартина Шонгауэра. Предполагают, что именно этот настоятель, которому тогда было около пятидесяти лет, в 1472 году заказал Шонгауэру известную по сей день гравюру «Искушение св. Антония» [30]. По мнению некоторых ученых, Мартин Шонгауэр и Жан д'Орлье успели приступить к разработке концепции главного алтаря для церкви антонитов в Изенгейме. Многие гравюры Шонгауэра, вероятно, создавались в качестве эскизов для скульптурной части ретабля. А поскольку именно Жан д'Орлье изображен у ног св. Августина на третьей развёртке Изенгеймского алтаря, то предположение о решающем влиянии этого прецептора на шедевр, созданный, однако, лишь при его преемнике, кажется еще более правдоподобным.

После ухода д'Орлье, в 1490 году, генеральным прецептором становится Гвидо Гверси (Guido Guersi). Вскоре после своего вступления в должность он инициировал строительство сакристии и церковных сводов, расширение главного и боковых нефов, возведение западного фасада и колокольни [27]. Кроме этого, благодаря этому настоятелю изенгеймская обитель обогатилась множеством живописных произведений, а также литургических предметов и одеяний [10].

Задуманный еще при его предшественнике Жане д'Орлье (Иоганне де Орлиако) (и, возможно, даже заказанный последним) большой Изенгеймский алтарь для церкви изенгеймской общины был выполнен как раз при Гвидо Гверси и, как считают, при его непосредственной поддержке, Матисом Готхардтом Нитхардтом (Mathis Gothart Neithart, Matthias Grünewald) и Николаусом Хагенауэром (Nikolaus Hagenauer) (биографию Грюневальда и интересные сведения об этом художнике можно найти тут).

Масштабные строительные проекты еще не были до конца завершены, когда 19 февраля 1516 года Гвидо Гверси скончался. Был ли на тот момент готов Изенгеймский алтарь, точно неизвестно [27]. Во многих местах обители Гверси оставил изображения своего герба, один из которых сохранился в Изенгейме, в привратницкой — единственной сохранившейся части прежней обители; см. следующее фото (лилии из герба французской короны, возможно, намекают на кровную связь Гверси с Капетингами или Валуа; пять морских гребешков были символом его семьи; в центре добавлен тау-крест, крест святого Антония). Частично уцелел также надгробный памятник Жану д'Орлье и Гвидо Гверси, созданный ок. 1600 года и установленный в свое время в монастырской церкви Изенгейма.

Еще один замковый камень из изенгеймского монастыря, также с изображением герба Гвидо Гверси, хранится теперь в музее Унтерлинден в Кольмаре, вместе с Изенгеймским алтарем. На этом гербе дополнительно указан год: 1510-й (как считают исследователи, эта дата указывает на то, что именно в 1510 году, то есть за 6 лет до смерти Гверси и за 2 года до начала работы Грюневальда над Изенгеймским алтарем, была перекрыта сводом задняя часть церковного нефа [10]). В этом варианте герба число королевских лилий (изображенных полностью или частично) увеличено с 12 до 17.

Также герб Гвидо Гверси можно обнаружить на внутренней створке вышеупомянутого алтаря Орлье (Орлиако) кисти Мартина Шонгауэра (напротив другой внутренней створки, где Шонгауэр изобразил герб его предшественника, заказчика алтаря, настоятеля д'Орлье). Очевидно, герб Гверси был добавлен в картину уже позднее, когда ни Орлье, ни Шонгауэра уже не было в живых, а настоятелем был Гверси. Алтарь, напомним, предназначался для церкви изенгеймской общины и украшал ее с 1475 года.

Совершенно особенное изображение герба настоятеля Гвидо Гверси мы встречаем на картине третьей развёртки Изенгеймского алтаря, «Посещение св. Антонием Павла Отшельника», рядом с фигурой св. Антония, слева от зрителя. Обратите внимание на своеобразную форму герба, выбранную Матиасом Грюневальдом. Особенно необычно смотрятся две вертикальных половинки лилий на стержне герба. Под морской раковиной по центру отсутствует тау-крест (крест святого Антония), причем эта ракушка еще как будто отклоняется вправо. По мнению некоторых ученых, это не случайные графические отклонения; за ними стоит глубокая символика [10].

Герб Гвидо Гверси прислонен к камню, на котором сидит св. Антоний. Из этого искусствоведы часто делают вывод, что Матиас Грюневальд придал святому портретные черты настоятеля Гверси, руководившего прецепторией во время создания Изенгеймского алтаря [10]. Согласно легенде, во время посещения Павла Отшельника св. Антоний был 90-летним старцем. Таким образом, художник должен был несколько «состарить» прецептора для большего соответствия легенде. Вероятно, этот «портрет» был создан в 1516 году, то есть в год смерти Гвидо Гверси.

Вслед за Гвидо Гверси изенгеймским прецептором стал Антуан де Ланжак (Antoine de Langeac), который, несмотря на ослабление материального положения общины, продолжил заниматься ее убранством. Так, например, с 1517 по 1524 г. в Изенгейме работал Ганс Гольбейн Старший. Работы по украшению церкви продолжились и при следующем настоятеле (1522-1526), Теодоре Сен-Шамоне (Théodore de Saint-Chamond).

На следующем чертеже (источники [28; 34]) изображен весь монастырский комплекс Изенгейма во времена Антуана де Ланжака; по центру внизу видна надвратная постройка — единственная дошедшая до наших дней часть комплекса.

Сложные времена для монастыря начались в 1525 году, во время крестьянского восстания (правда, на тот момент разрушения еще были незначительными: видимо, сказалось уважение местного населения к ордену антонитов, который традиционно занимался уходом и лечением за больными). После Реформации основные финансовые источники — пожертвования, денежные и натуральные сборы с верующих при перевозке реликвий (т.н. Quest) и т.п. — антонитов стали иссякать, и начался упадок ордена.

Преемник настоятеля Сен-Шамона был найден лишь через десять лет после его смерти, причем им стал не антонит, а доминиканец [10; 34]. Начинались новые времена. Некогда процветавший культ св. Антония утратил свою актуальность [26]. После обнаружения связи между зараженными спорыньей злаками и «антониевым огнем» количество больных резко пошло на убыль [21]. Влияние ордена св. Антония существенно упало. По папскому декрету 1777 года, 33 сохранившихся в Германии общины антонитов были присоединены к Мальтийскому ордену [10; 21]. От былого процветания изенгеймского монастыря к тому времени уже ничего не осталось. Монастырь растерял практически все свои владения.

Наиболее значительные произведения искусства были перевезены в Кольмар в ходе продажи государственного имущества во время Революции [15]. В 1792 году была частично разрушена готическая монастырская церковь, а в 1827 г. в церкви случился пожар. Картина Анри Бельца (Henri Beltz) изображает бывший монастырский комплекс в Изенгейме после пожара, в 1831 году (источник иллюстрации [16]):

В 1843 году в комплексе обосновались иезуиты, которые выстроили на этом месте новую неоготическую церковь (1854-57). В 1885 г. монастырь выкупило религиозное сообщество сестёр из Рибовилле (Soeurs de Ribeauvillé), которые устроили здесь школу шитья и домашнего хозяйства [15]. В настоящее время в бывшем монастыре, как уже было сказано, находится дом престарелых.

О былом великолепии средневековой прецептории сегодня напоминает лишь небольшая надвратная постройка. На следующей фотографии видно то место, где некогда находился хор (алтарная часть) бывшей монастырской церкви в Изенгейме (табличка в центре на мостовой указывает на место, где стоял Изенгеймский алтарь (источник фото: [18]).

Жизнь больных в госпитале антонитов в Изенгейме, ритуалы посвящения и методы лечения

От монастырского госпиталя в Изенгейме практически ничего не осталось, но исследования на основе аналогичных построек того времени позволили сделать некоторые выводы о жизни больных в этом религиозно-медицинском учреждении [35]. Вероятнее всего, больничная палата представляла собой просторный зал с выстроенными вдоль боковых стен рядами кроватей, отделенных друг от друга перегородками и занавесками.

Нередко в торцевой части больничного зала находился алтарь. Таковая была обычная практика того времени. В качестве примера может служить сохранившийся больничный зал в благотворительном средневековом госпитале «Отель Дьё» французского города Бон (Hospices de Beaune/Hôtel-Dieu de Beaune). Там тоже центром всего пространства служил алтарь. Возможность созерцать реликвии и видеть совершающееся на их глазах таинство Причастия, возможность днем и ночью участвовать в богослужениях, пусть даже не вставая при этом с кровати — именно этот критерий оставался решающим при продумывании планировки всех тогдашних госпиталей [35]. В Изенгейме, однако, главный алтарь находился не непосредственно в палате, а в монастырской церкви (впрочем, не исключено, что в палате также имелся какой-то алтарь).

В оформлении больничных палат того времени большую роль играл красный цвет, то есть цвет любви и цвет крови (опять же в качестве примера можно привести зал в госпитале Бона). Это имело символическое значение: больных в средние века называли «мучениками Божьей любви» [35]. Несмотря на то, что такое представление давно считалось теологически устаревшим и даже опровергались Евангелиями (см., например, историю об исцелении слепого Иисусом, Ин., 9, 1-12), доминирующим в средние века оставалось убеждение, что болезнь является следствием личных грехов человека. Считалось, что любая болезнь есть искупление и если Господь не считает его оконченным, никакая медицина не сможет преодолеть недуг. Медицина способна вылечить болезнь лишь в том случае, когда это вмешательство совпадает с искупительными целями, определяемыми Богом [53].

Неизлечимых больных называли «мучениками Божьей любви» потому, что им, как считалось, уже на земле была дарована редкая милость — возможность искупить свою вину и после смерти предстать перед судом Божьим уже очищенным от грехов. Исходя из этих рассуждений, получалось, что болезнь является знаком особой любви Господа к данному человеку. Красный цвет, символизирующий «мучеников Божьей любви», встречается также на ряде створок Изенгеймского алтаря, особенно в сцене Распятия.

С 1478 года вышел обновленный устав ордена антонитов, согласно которому в начале своего пребывания в госпитале каждый поступающий в учреждение больной должен предстать пред алтарем. Для этого устраивалась специальная «приемная» литургия [35]. После прибытия больного в госпиталь он проходил в (сохранившуюся до наших дней) надвратную постройку, или привратницкую. Затем его препровождали в отдельное помещение («грот», напоминавший о монашеской келье св. Антония), которое находилось между привратницкой и церковью. Перед ночлегом он получал хлеб и вино.

Первую ночь пациент проводил в сводчатой части привратницкой (Oratoriumteil; см. предыдущее фото), при этом рядом с ним находилась сестра, которая бодрствовала и молилась вместе с ним. Утром больной проходил обследование, целью которого было установить, что он не плут и мошенник, а действительно болен и может быть принят в госпиталь антонитов, а также убедиться в том, что братья готовы до конца дней принять этого человека в свои ряды (при обследовании присутствовали все способные передвигаться пациенты госпиталя, независимо от пола, а вот присутствовал ли при этой процедуре врач, точно неизвестно [35]).

Устав ордена строго предписывал принимать в общину каждого — мужчину или женщину, любого звания и достатка, — кто болен «Антониевым огнём» [35]. После этой процедуры в часовне (Oratoriumteil) привратницкой проходила первая часть вышеупомянутой вводной литургии (присутствовал прецептор, все каноники, ризничий, больные, а также «светские братья»). Больному выдавали орденское платье из тёмного дешевого сукна с черным капюшоном (поверх надевался голубой тау-крест св. Антония). Потом начиналась собственно литургия. Читались соответствующие молитвы. На лоб больному наносили пеплом знак креста (Aschenkreuz), остригали волосы, а затем, когда помещение покидали все, кроме духовника (которому также было поручено ведение всей литургии), больной исповедовался. После этого члены ордена вновь собирались вокруг больного, и читались новые молитвы. Листок с фрагментом одной из таких канонических молитв Матиас Грюневальд изобразил на Изенгеймском алтаре в правому нижнем углу сцены «Искушения св. Антония», из чего историки делают вывод, что сам художник во время работы над алтарем присутствовал на такой литургии в Изенгейме [35]. На листке готическим рукописным шрифтом написан следующий текст: Ubi eras Jhesu bone ubi eras quare non affuisti ut sanares vulnera mea — «Где был Ты, милосердный Иисусе, где был Ты? Почему с самого начала не явился исцелить мои раны?» (см. Житие Антония Великого).

После этого члены ордена вместе с больным проходили через восточные ворота церкви в алтарную часть, к бронзовой чаше позади алтаря, которая еще с утра наполнялась «водой св. Антония» (для этого использовался глубокий колодец с юго-восточной стороны церкви, составлявший символическую параллель с высокой башней в северо-западном углу и напоминавший о видении пророка Иезекииля, в котором вода, текущая из-под порога храма, всё вокруг делает здоровым — этот образ, конечно, имел для антонитов-врачевателей особый смысл).

Вся церемония происходила перед огромным Изенгеймским алтарем с его выразительными живописными сценами, которые наверняка производили на новоприбывших сильное эмоциональное впечатление. Выполнялся ритуал окропления больного святой водой (что отсылало к обряду крещения, а также к ряду чудесных эпизодов из жития св. Антония) (судя по размерам чаши и наличию стока под алтарем, омовение было далеко не символическим). Читались молитвы. Затем пациента подводили к изображающему сцену Распятия закрытому алтарю, где совершалась заключительная часть литургии. Снова возносились молитвы. Затем больной получал отпущение грехов. Кроме того, в соответствии со средневековым обычаем, над смертельно больными — которым к тому же, возможно, предстояла ампутация — совершался ритуал помазания больных (таинство елеоосвящения, «Extrema Unctio»).

Вид закрытого Изенгеймского алтаря в церкви ордена антонитов в Изенгейме (так, вероятно, он выглядел до конца XVIII в.), реконструкция (источник [35]):

После этого совершалось таинство Причастия, точнее viaticum, то есть последнего причастия, или причастия перед смертью. При этом, вероятно, створки алтаря раскрывались, и перед глазами больного представали картины Воплощения и Воскресения Христа.

Вид открытого Изенгеймского алтаря в церкви ордена антонитов в Изенгейме, реконструкция (источник [35]):

На последнем этапе литургии Изенгеймский алтарь раскрывался уже полностью, и присутствующим открывались скульптурные образы святых покровителей ордена, а также живописные полотна со сценами из жизни св. Антония. Теперь больной приносил своего рода «присягу». Принятие в госпиталь антонитов было в конечном счете равнозначно вступлению в сам орден. Так что даже в случае выздоровления человек оставался в лоне ордена. Каждый больной должен был произнести на Евангелии торжественную клятву, включавшую три классических обета ордена антонитов: бедность, безбрачие и послушание [35]. Больной клялся в верности и послушании ордену, ему же он целиком или частично оставлял свое имущество и брал на себя обязательство отныне жить в половом воздержании. Только после этого он по-настоящему принимался в госпиталь. Литургия заканчивалась.

Вид полностью открытого Изенгеймского алтаря в церкви ордена антонитов в Изенгейме, реконструкция (источник [35]):

На следующем рисунке, полученном в ходе трехмерной реконструкции монастырского комплекса в Изенгейме, можно увидеть вышеупомянутую надвратную постройку, кладбище с оградой, а также монастырскую церковь, в которой находился Изенгеймский алтарь (источник [35]; вид с северной стороны, от нынешней улицы rue de Guebwiller):

На следующей иллюстрации (вид с южной стороны) можно увидеть весь монастырский комплекс с разнообразными постройками, из которых до нашего времени дошла лишь надвратная постройка (Torgebäude, Eingangsgebäude), она же привратницкая (Porterie), построенная в XV веке (на рисунке она находится справа от монастырской церкви; источник [8]):

Частичный план монастырского комплекса, как он выглядел до Революции:

Более высокая часть надвратной постройки, современная фотография (источник [35]):

Во второй, более низкой, части надвратной постройки до сегодняшнего дня сохранились крестовые своды и три замковых камня (ключей свода). Первый, ближайший к двери, замковый камень изображает тау-крест. Центральный замковый камень (над дверью, которая ведет в небольшой внутренний двор) украшен барельефом с изображением святого Антония. Наконец, третий замковый камень (ближайший к окну, выходящему на улицу) изображает герб прецептора Гвидо Гверси.

После торжественного ритуала принятия в госпиталь больной передавался заботам врачей. Врачами были либо «светские братья» (не являющиеся духовными лицами члены ордена), либо (в большинстве случаев) лекари, работающие по договору. Последние пользовались большим уважением и составляли гордость и славу монастырского госпиталя. Чаще всего совершалась ампутация отмирающих конечностей. Операции, скорее всего, проходили на верхнем этаже привратницкой [35]. Лечили ли в Изенгейме от каких-то других заболеваний, помимо эрготизма, остается неясным. Во всяком случае, люди со схожими симптомами явно попадали к антонитам, даже если на самом деле страдали от какой-то другой болезни, в том числе, например, даже раненые в военных битвах и прочих кровавых столкновениях — при плохом уходе у этих людей развивались осложнения в виде газовой гангрены [37].

В целом, при слабом развитии медицины внимание обращалось главным образом на поверхностные симптомы (в первую очередь язвы, гнойники), так что в категорию больных «Антониевым огнем» попадали страдающие самыми разными заболеваниями с дерматологическими проявлениями: собственно эрготизмом, а также газовой гангреной, старческой гангреной и даже язвенным сифилидом. Поэтому не исключено, что на известном фрагменте сцены «Искушения св. Антония» на третьей развёртке Изенгеймского алтаря Матиас Грюневальд изобразил не больного эрготизмом, а человека на поздней стадии сифилиса [37].

Есть также мнение, что заболевшие чумой тоже находили приют в госпиталях ордена антонитов [37]. При некоторых монастырских госпиталях существовал даже отдельный лепрозорий для заразных больных. Может быть, не случайно образ распятого Христа на первой развёртке Изенгеймского алтаря напоминает чумного. Во всяком случае уход за больными чумой играл в то время значительную роль в деятельности многих благотворительных учреждений. О масштабах этого заболевания свидетельствует хронология эпидемий чумы, которые буквально каждые 10 лет происходили в Эльзасе XVI века [37].

Лечение, которому подвергали больных в монастырском госпитале, было простым, но нередко эффективным. В соответствии со средневековыми правилами терапии, пациенты получали усиленное питание [15], которое было призвановосстановить их силы. Благодаря значительным запасам качественного зерна, монастыри имели возможность кормить своих подопечных добротным хлебом. Также в обычный рацион больных входила свинина, которой в достатке было у антонитов (за свою богоугодную деятельность орден получил право свободного выпаса свиней). Но свиньи давали монахам не только мясо: благодаря хорошей приникающей способности свиного сала, оно использовалось ими в качестве важного ингредиента при приготовлении мазей [37].

Одной из таких мазей, использовавшихся для наружных притираний, был так называемый «бальзам св. Антония». Основными ингредиентами этой целительной смеси были: свиной жир и сало, смола и воск, ярь-медянка, капустные листья, марь, латук, подорожник, листья бузины, мать-и-мачеха, листья и побеги малины и ежевики [37]. Таким образом, использовались в первую очередь целебные травы с ранозаживляющим, вяжущим и противовоспалительным действием: сферой применения были кожные заболевания. Некоторое время считалось, что в сцене «Посещения св. Антонием Павла Отшельника» на третьей развёртке Изенгеймского алтаря Матиас Грюневальд изобразил как раз те травы, из которых готовился этот лечебный бальзам, однако тщательные исследования состава и обнаружение точной рецептуры показало, что лишь два вида изображенных на картине растений входили в состав изенгеймской мази [37].

Не меньшую целительную силу приписывали в средние века вину. В госпиталях ордена антонитов в качестве лекарства использовалось главным образом «вино св. Антония». Некоторые исследователи утверждают, что это был всего лишь крепкий винный уксус, однако большинство всё же сходится на том, что это было обычное вино, только с добавлением ряда целебных трав [37]. Впрочем, любые лечебные процедуры антонитов не следует рассматривать с сугубо естественно-научной, медицинской точки зрения, поскольку они всегда осуществлялись в контексте религиозных убеждений. Скажем, путем соприкосновения вина с реликвиями монахи пытались увеличить его целительную силу (например, вино, настоенное на реликвиях св. Антония, давалось больным на второй день после их прибытия в госпиталь). В то же время ученые признают слабительное, мочегонное и сосудорасширяющее действие «вина св. Антония».

Средневековым врачам были неизвестны истинные причины этой болезни, и у них были свои объяснения: слишком сильный холод или чрезмерная жара, отравление организма из-за гнойников, закупорка вен и пор из-за нарывов или слишком тугих повязок и многое другое [37].

Несмотря на врачебные успехи и попытки облегчить мучительные симптомы, зачастую не оставалось другого выхода, кроме как ампутировать отмирающую конечность. Поскольку после Четвертого Латеранского собора 1215 года всем членам монашеских орденов и священнослужителям было запрещено делать медицинские операции, антониты прибегали к услугам хирургов, с которыми заключался договор. Так, известно, что в одном только 1480 году в Изенгейме работало четыре таких врача [37].

Известный хирург того времени Ганс фон Герсдорф (Hans von Gersdorff), работавший в антонитской общине в Страсбурге, опубликовал в 1517 году «Пособие по хирургии» (Feldtbuch der Wundartzney) — труд, который позволяет получить представление о врачебной практике того времени и, в частности, эта книга знаменита своими рекомендациями по ампутации повреждённых органов. Впрочем, фон Герсдорф всегда старался избежать хирургического вмешательства, то есть вылечить больного другими доступными методами, а ампутацию использовал лишь как крайнее средство. Иллюстрация процесса ампутации из книги Ганса фон Герсдорфа (источник [37]):

До изобретения надежных средств анестезии хирургам оставалось лишь полагаться на опыт, сноровку и быстроту действий [37] (у больных эрготизмом конечности становились нечувствительны к боли, так что ампутация порой переносилась сравнительно легко). Для многих пациентов госпиталя в Изенгейме второй день их пребывания у антонитов становился днем ампутации — и зачастую последним днем жизни. Местом упокоения не переживших ампутацию больных становилось кладбище перед главным западным порталом церкви, и покойный оставался таким образом связан с общиной и после смерти. В то же время бывали случаи поразительно успешного лечения. Нередко врачам удавалось значительно облегчить мучения пациентов [35]. За больными, которых отправляли в палату, хорошо ухаживали, стараясь уменьшить их страдания, и в конце всех мучений их ждала достойная смерть. Большую роль в лечении больных играли вышеупомянутые «бальзам св. Антония» и целебное «вино св. Антония». В изготовлении последнего использовались разнообразные целебные травы, которые имели сосудорасширяющее действие и, соответственно, помогали ослабить наиболее болезненные симптомы «Антониева огня».

---

О совершенно ином по стилю оформления и эпохе, но тоже построенном на идее благотворного воздействия искусства (хотя и не религиозного) госпитале (точнее, больнице для душевнобольных) можно прочитать в статье Психиатрический институт Пере Мата в Реусе.

---

Приложение. Значение церковного искусства средних веков и его символики

В средние века религиозное искусство воспринималось как призванное не столько прославлять Господа, сколько служить для наставления и просвещения верующих, как своего рода «писание для неграмотных» или «проповедь без слов». До XV в., да и позднее, писать и читать умела лишь незначительная доля населения, не более 10% [38]. В этих условиях большую роль играли духовные песнопения, проповеди, инсценировки и процессии. Но важнейшим средством передачи веры на протяжении многих веков оставались зримые образы, изобразительное искусство. Поэтому, в частности, живописные произведения того времени — и Изенгеймский алтарь здесь не является исключением — были в первую очередь направлены на то, чтобы сообщить некую идею, донести до людей некую весть, послание.

Средневековые картины не мыслились как исторически достоверное отображение неких событий прошлого, их смысл был совсем в другом: донести до прихожан веру, сообщить благую весть, причем в доступной каждому форме. Композиции живописных и скульптурных произведений строились в соответствии с четкими правилами, которые были широко известны и понятны широкой публике. Наследие всем понятных и постоянно используемых символов, отражавших народное сознание и распространенных практически во всех социальных слоях, накапливалось на протяжении многих поколений. Существовала своего рода неписаная, но всеми признанная грамматика художественных творений и их символики [38]. Многое из этого языка символов на сегодняшний день безвозвратно утеряно.

Изенгеймский алтарь относится к этому миру образов Средневековья лишь в некоторой степени, поскольку творчество Грюневальда уже содержит в себе черты Нового времени. В то же время он прочно стоит на плечах своих предшественников, прекрасно владеет языком средневековых символов и умело использует их в своих картинах. Поэтому многие образы Изенгеймского алтаря остаются непонятными, если рассматривать их в отрыве от средневековой «грамматики» символов. Подходя к этому произведению с позиций современного художественного языка, мы не сможем понять множество скрытых намёков, богатство смыслов, игру с выразительными средствами. (Подробнее о биографии и творчестве Матиаса Грюневальда читайте здесь).

Понять Изенгеймский алтарь будет проще тем, кто знаком с другими живописными и скульптурными произведениями той эпохи и того региона. Одним из наиболее показательных с этой точки зрения объектов является собор Stephansmünster в немецком городе Брайзах-на-Рейне (Breisach am Rhein/Vieux-Brisach) недалеко от Кольмара и границы с Францией. Знакомство с многочисленными произведениями искусства, украшающими этот Мюнстер, позволяет наглядно уяснить многие принципы средневековой живописи и скульптуры.

Допустим, небольшое позднеготическое Распятие на одной из северных колонн собора поражает несоразмерностью слишком слабого, довольно-таки условного, креста и распятого на нем Иисуса, а также отсутствием деталей пейзажа и прочих сиюминутных образов. Тут находит выражение вышеупомянутое пренебрежение исторической достоверностью: художник сознательно изображает фигуру Христа крупнее и выше прочих, и неважно, что с точки зрения законов физики такой хрупкий крест вряд ли смог бы выдержать тело Иисуса [38]. Также для художника важно показать возможное отношение к страданию: отчаяние, как у евангелиста Иоанна Богослова (на отчаяние указывает его жест: прислоненная к щеке рука), или принятие, как у Богоматери (ее руки образуют как бы чашу — символ принятия своей судьбы и принесения жертвы Богу; и именно в ее сторону склонил голову с любящим взглядом Христос, будто бы готовый ее обнять). Таким образом «послание» картины молящимся перед ней верующим становится ясным: «Прими свои страдания, принеси их в жертву Богу и будь уверен, что Господь обернет к тебе свое лицо». Так средневековый человек мог найти утешение в своем страдании.

Гораздо тоньше, насыщеннее и богаче иконографическая программа главного алтаря (1526), стоящего за алтарной перегородкой брайзахского собора и предназначавшегося, соответственно, не для простых прихожан, а для священнослужителей. Центральную композицию алтаря образует равносторонний треугольник, представленный Троицей: Бог Отец, Сын и Дух Святой. По центру треугольника, в этом сообществе святых, изображен человек: Дева Мария. Но она не единственная, кому дарована близость к Богу: на боковых створках изображены святые покровители церкви и города. Пределла изображает четырех евангелистов, представляющих также четыре возраста человеческой жизни (причем трое из них, Марк, Лука и Матфей, изображены в одинаковых костюмах средневековых ученых, да и пишут они так, что руки их перекрещиваются — намёк на сходство этих трех синоптических Евангелий; Евангелие от Иоанна имеет с ними меньше всего совпадений, поэтому Иоганн неслучайно изображен как отдельная, обособленная фигура). Весь алтарь, таким образом, строится на Евангелии, которое является путем к истинному единению с Богом (источник [39]).

Самым значительным произведением искусства в брайзахском соборе являются огромные фрески Мартина Шонгауэра (ок. 1448–1491), созданные кольмарским мастером по мотивам сюжетов Страшного суда незадолго до смерти и так и оставшиеся незаконченными. Это крупнейшая работа такого рода к северу от Альп. Данные росписи на трех стенах западной части собора в Брайзахе могут считаться своего рода мостиком к Изенгеймскому алтарю [38].

На западной стене, образующей центр этого гигантского «триптиха»,  Шонгауэр изобразил восседающего на радуге (символ единения Бога и человека) Христа – Судию мира, по сторонам от которого находятся ходатаи за род человеческий: справа Богоматерь и представители Нового Завета, слева Иоганн Креститель и персонажи Ветхого Завета. В композиции этой фрески Шонгауэр опирался на полиптих «Страшный суд» Рогира ван дер Вейдена, написанный для капеллы вышеупомянутого госпиталя в бургундском городе Бон. В верхней части фрески изображены ангелы с орудиями Страстей Христовых, трактуемыми также как символы победы над Смертью и страданиями. Ниже трубят два ангела Апокалипсиса, пробуждая всех мертвых и провозглашая о Страшном суде. Справа от Христа внизу мы видим встающих из могил праведников, которые отправляются в Рай, представленный на южной стене; слева от Христа изображены встающие на суд грешники, которые низвергаются в Ад, на северной стене.

Предполагают, что Мартин Шонгауэр создал эти огромные росписи под впечатлением от свирепствовавшей в городе чумы [38]. Художник сам заразился этой болезнью и 2 февраля 1491 года скончался и был похоронен в Брайзахе.

Вместо заключения. Мартин Шонгауэр и Изенгеймский алтарь

Известно, что в начале 1490-х годов для прецептории ордена антонитов в Изенгейме был вырезан короб для нового алтаря. Судя по ряду сохранившихся рисунков, Мартин Шонгауэр участвовал в разработке эскизов и, возможно, даже всей концепции этого алтарного образа [38]. Однако прошло около 20 лет, прежде чем были созданы живописные створки Изенгеймского алтаря.

Возможно, именно Шонгауэру первоначально планировалось поручить работу над этим алтарем, и только из-за его занятости росписью собора в Брайзахе он так и не приступил к этому заказу. Возможно, между созданием короба и выполнением живописных работ прошло так много времени из-за того, что один лишь Матиас Грюневальд оказался, по мнению настоятеля Гвидо Гверси способен заменить погибшего от чумы Шонгауэра. О том, что именно Шонгауэру изначально планировалось доверить работу над Изенгеймским алтарем, свидетельствует и то, что община антонитов в Изенгейме уже имела опыт сотрудничества с этим художником (как мы помним, 1470-годах Шонгауэром был создан замечательный алтарь Орлье (Орлиако)).

---

Читайте дальше основную статью об Изенгеймском алтаре.

---

Использованные источники:

1. Le retable d'Issenheim. Изенгеймский алтарь на официальном сайте музея Унтерлинден в Кольмаре.

2. Musée d'Unterlinden Colmar. Специальный выпуск журнала Connaissance des Arts.

3. Педагогические материалы для школьников о шедеврах музея Унтерлинден.

4. Грюневальд и его шедевр.

5. Подробное описание алтаря и его истории.

6. Путеводитель по Кольмару, музей Унтерлинден и Изенгеймский алтарь.

7. Hrsg. Rolf Toman. Ars Sacra. h.f.ullmann Verlag. Christliche Kunst und Architektur des Abendlandes von den Anfängen bis zur Gegenwart. Христианское искусство и архитектура Западной Европы от истоков до наших дней. Выдержки из книги. Глава «Изенгеймский алтарь. История спасения в новом свете» (с. 566-567).

8. Трехмерная реконструкция монастыря антонитов в Изенхайме (Изенгейме).

9. Портрет настоятеля Гвидо Гверси, рисунок Матиаса Грюневальда.

10. Guido Guersi. Настоятель Гвидо Гверси и его деятельность в монастыре антонитов в Изенгейме.

11. Изенгеймский алтарь. Статья в Википедии.

12. Retable d'Issenheim. Статья в Википедии.

13. Isenheimer Altar. Статья в Википедии.

14. Изенгеймский алтарь и его концепция.

15. Официальный сайт деревни Изенхайм (Изенгейм).

16. Изенгеймский алтарь в свете герметического (алххимического) подхода.

17. «Радости» эрготизма.

18. Экскурсия в Изенхайм (Изенгейм), бывший монастырь ордена антонитов.

19. Изенхайм, фотографии достопримечательностей.

20. Антонов огонь и его лечение монахами ордена антонитов.

21. Монашеский орден антонитов и его монастыри.

22. Антонов огонь, причины и последствия болезни.

23. Монастырь антонитов во французской деревне Сент-Антуан-л'Аббеи.

24. Культ святого Антония и аббатство Сент-Антуан-л'Аббеи.

25. Св. Антоний Великий, фотоальбом паломников в Сент-Антуан-л'Аббеи.

26. История аббатства Сент-Антуан-л'Аббеи, борьба ордена антонитов за независимость от бенедиктинцев.

27. Орден антонитов в Изенхайме (Изенгейме).

28. Деятельность ордена антонитов во Франции.

29. Иконография св. Антония, примеры произведений из различных музеев.

30. Жан д'Орлье, настоятель изенгеймского монастыря и заказчик алтаря Орлье. Его жизнь и деятельность.

31. История музея Унтерлинден, архивное фото.

32. Фото алтаря Орлье в музее Унтерлинден.

33. Mathis Neithart Gothart «Grünewald». Энциклопедия готики в Эльзасе.

34. Монастырь во время Реформации и Революции.

35. Krankensaal und OP.

36. Изенгеймский алтарь, третья развёртка.

37. Методы лечения эрготизма (антонова огня) в госпиталях ордена антонитов.

38. Произведения искусства как наглядная проповедь для верующих ("писание для неграмотных") в средние века.

39. Собор Св. Стефана в немецком городе Брайзах-на-Рейне.

40. Matthias Grünewald, статья в Википедии.

41. Mathis Gothart Nithart, gen. Matthias Grünewald.

42. Heller-Altar, статья в Википедии.

43.  Tauberbischofsheimer Altar, статья в Википедии.

44. История Изенгеймского алтаря.

45. Реконструкция Изенгеймского алтаря после Революции.

46. Первая развёртка Изенгеймского алтаря (закрытый алтарь).

47. Вторая развёртка Изенгеймского алтаря.

48. Третья развёртка Изенгеймского алтаря.

49. Житие преподобного отца нашего Антония.

50. Житие Антония Великого.

51. Житие преподобного отца нашего Павла Фивейского.

52. Der Isenheimer Altar: Gemälde von Mathias Grünewald.

53. La tentation de Saint Antoine de Grünewald.

54. Гюисманс об Изенгеймском алтаре Грюневальда.

55. Старинная открытка с изображением бывшего монастыря антонитов в Изенгейме.